Тамара Гильфанова

Галлон Молока

​

Посвящается моему любителю китов. Сынок, спасибо, что так любишь мои сказки…

​

Тёплым осенним утром, когда родился серый китёнок, над Калифорнийским заливом, около берегов Мексики, ярко светило солнце. Его лучи пробирались глубоко под воду, почти до самого дна. Мама кит пела своей новорождённой дочке китовую песню: «Уууууууа Уууууу Уууууаа, Ууууу». Крошке киту очень нравилась эта песня и мамин певучий голос. Это для мамы китёнок была малышкой, ведь киты очень большие. На самом деле, она родилась размером с двухэтажный дом и весила почти как двухместный легковой автомобиль. А ещё, вы только представьте, китёнок родился абсолютно белым! Белым, как молоко. Именно поэтому её назвали Милки — молочная. Морские обитатели поражались, глядя на китёнка, такое чудо многие видели впервые.

— Ты что — белуга? — спрашивали китята подругу.

— Нет, я серый кит! — отвечала Милки.

— Да какой же ты серый, если ты белый кит? — удивлялись они.

— Серый, серый! — прокричала старая чайка. — Она альбинос! У неё в коже совсем нет цвета! Вот она и бесцветная — белая, — пояснила чайка, приземляясь в воду рядом с китятами.

— О! Ты тоже альбинос? — спросили китята птицу.

— Нет, что вы! Я белая от природы, а вот крылья серые, — чайка гордо распахнула свои крылья и добавила: — между прочим, альбиносами бывают кто угодно: крокодилы, обезьяны, пингвины, ящерицы, рыбы, дельфины и люди, конечно.

— Ух ты, я серый кит альбинос! — радостно сказала Милки.

— Спасибо, чайка, что рассказала нам про это! Я альбинос. У меня белый нос, белая голова и белый хвост. Альби-нос и альби-хвост. Ха-ха-ха, — рассмеялась малышка кит.

Теперь все знали, что Милки серый кит альбинос.

Однажды, проплывая недалёко от берега, Милки услышала необыкновенно красивую мелодию. Она подплыла поближе и увидела на берегу рыбацкую деревушку. На крыльце самого крайнего дома сидели дети. Мальчик играл на бамбуковой дудке — сампони. Девочка задавала ритм маракасами и пела. Это была замечательная песня, и голос у девочки был чудесный. Милки заворожённо слушала. А когда песня закончилась, китёнок от радости подпрыгнула так высоко над водой, что дети её увидели.

— Китёнок! Китёнок! Посмотрите! Он совсем белый! — кричали дети.

Милки пустила дружественный фонтан и поспешила к матери. Люди махали ей вслед с берега.

Китёнку так понравилась музыка, что в надежде снова её услышать, на закате следующего дня, она опять приплыла к тому берегу. Ей повезло, мальчик и девочка снова исполняли песни. С тех пор Милки стала приплывать к берегам рыбацкой деревни каждый вечер. Однажды китёнок попыталась им подпеть. Ребята очень радовались, захлопали в ладоши и засмеялись. Жители всей деревни приходили посмотреть на серого кита-альбиноса, они прозвали её Галлон Молока и верили, что появление редкого животного сулит им удачу.

Время пролетело незаметно, наступил апрель.

— Нам скоро уплывать. Китята подросли, теперь мы можем плыть на север. В этих краях для нас совсем мало пищи, — сказала мама кит.

— На север? Но я так люблю это место, я подружилась с детьми. Они поют для меня каждый вечер. Я буду тосковать по ним, — расстроилась Милки.

— Не переживай, моя хорошая, в следующем году мы обязательно сюда вернёмся. Из года в год серые киты переплывают весь Тихий океан с севера на юг и с юга на север. В тёплых водах мы выводим потомство. И каждый апрель возвращаемся в северные воды на кормёжку. Так мы живём, — она ласково улыбнулась, от её доброй улыбки малышке стало тепло и спокойно.

Все киты засобирались. Кто-то уже уплыл, и всё реже и реже ветер разносил по округе унылые песни морских гигантов. Калифорнийский залив стал пустеть. Киты переплывали небольшими группами, самки с молодняком обычно выплывали позже всех.

В последний вечер Милки приплыла к рыбацкому посёлку, люди устраивали праздник — фиесту. Взрослые и дети были очень нарядные и весёлые. Настоящий оркестр играл задорные мексиканские песни прямо на берегу. Это было потрясающе. Милки танцевала, резвилась, ныряя и выпрыгивая из воды. Но когда все стали расходится, музыка стихла, китёнок загрустил, только сейчас она поняла, как будет скучать по этим ребятам и их песням.

«Ууууу Ууууа Ууууу», — китёнок услышал знакомый голос.

«Это мама меня зовёт, пора уплывать», — подумала Милки.

Они выплыли небольшой группой, несколько мам со своими китятами, впереди плыла старейшина — самая взрослая и уважаемая китиха, они плыли всю ночь и весь день. Милки с грустью посматривала в сторону незнакомых берегов. Там она всегда замечала людей, они восторженно глядели на китов, приветливо махали руками.

Киты проплывали вдоль берегов южной Калифорнии. Милки с любопытством смотрела на огромные города, усыпанные огнями, на порты с множеством лодок, кораблей, катеров, барж и гигантских лайнеров.

Серые киты добывают пищу со дна. Мама Милки заваливалась на правый бок, захватывала часть грунта и, процедив через китовый ус, как через сито, воду, съедала все микроорганизмы, что там обитали. Ей попадались ракообразные, черви, моллюски, мелкая рыбёшка, иногда лишь бурые водоросли, но они тоже годились, если ничего другого не оказывалось. Милки ещё кормилась материнским молоком, но уже понемногу стала пробовать обычную китовую еду. Для неё мама кит приподнимала грунт, цепляя хвостом дно, и, пока песок с его обитателями плавно клубился в воде, малышка жадно хватала его ртом.

— Ням-ням! Как вкусно! Ой, мне показалось, что я проглотила камушки, — сказала она.

— Не волнуйся, привычное дело, — успокоила её мама.

Милки задумалась, а потом спросила:

— Мам, мам! Почему мы едим такую мелочь, которую толком-то и не видно, а вырастаем такими большими?

— Моя прапрабабушка говорила, что киты стали большими потому, что им нужны большие запасы питательных веществ, чтобы жить долгое время без еды. А кит Василий слышал от учёных, что киты не всегда были такими большими. Несколько миллионов лет назад, когда вымерли наши основные враги — гигантские акулы, киты стали значительно увеличиваться в размерах! И теперь мы самые крупные животные, которые когда-либо жили на нашей планете! — гордо закончила мама.

— О! Вот это да! Ого-го-го, я — гигант! — Милки радостно закружилась, разгоняя зазевавшихся рыбок.

— Мам, мам, а нам ещё долго плыть? Долго? — нетерпеливо затараторила она.

— Ещё 12 дней и ночей, — тихо сказала мама кит.

— О, как долго плыть и плыть! Мам, так долго! — захныкала малютка.

— Кит Василий говорил, это он тоже слышал от учёных, что у нас самый длинный миграционный путь! — мама решила отвлечь ребёнка разговором.

— Ми?! Ра? Ци? Что?

— Ми-гра-ци-он-ный. Наше путешествие из одного места, где мы выводим потомство, к северным морям, богатым пищей, — называется миграцией. Так вот, Василий говорил, что к своему сорокалетию каждый серый кит проходит расстояние до Луны и обратно!

— Что?! До Луны! Это до того жёлтого блинчика, который прилип к небу и светит по ночам? — но, не дожидаясь ответа, она закричала, — Да вон она где! Сейчас как допрыгну! Ха-ха! И не надо ждать 40 лет!

Милки стала высоко подпрыгивать, позабыв про усталость. Мама кит добродушно рассмеялась, но вдруг материнское сердце замерло от испуга, страх колким холодом пробежал по спине, и сквозь ночную тишину она услышала, что кто-то стремительно движется на них. Резко выпрыгнув из воды, вглядываясь в сторону берега, кит запустил сильные волны хвостом и закричал:

— Милки, быстро к берегу! Косатка!

​

​

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА.

​